«Словно челюсти пантеры», — произнес Вапа, видя всю смертоносность плана Адалы. Ее стратегия имела то преимущество, что не нужно было разделять кочевников, и при этом эльфов атаковали с двух сторон.

Гварали, старейший воин, был не согласен. План боя Адалы оставлял эльфам два пути для бегства: через предгорья на запад и на север в долину.

«Если они пойдут в любом из этих направлений, их судьба предрешена», — сказала Адала. — «Путь на запад уведет их дальше от их народа в Кхури-Хане, и мы сможем загнать их в Пылающие Пески юга. Там они и сгинут». Она аккуратно сложила заштопанную одежду, положив ее на колени. «Если они отправятся на север, мы загоним их в бутылку».

«Да, но они окажутся в долине!» — сказал Гварали.

«И я попрошу богов покарать их за их богохульство».

В этом месте некоторые люди не из клана Прыгающего Паука, не таясь, рассмеялись. Темные глаза Адалы вспыхнули.

«Вы смеете насмехаться над Ними! Те кто Наверху поместили меня сюда исполнять Их волю, и я буду это делать до самой смерти!»

Гварали, большой похожий на медведя человек с рыжеватой бородой и большим пузом, успокаивающе сказал: «Ну, сестра, как ты можешь так говорить? Тебе являлись Те кто Наверху?»

«Не напрямую, но Их воля очевидна. Моего мужа забрала смерть, поместив меня, Вейядан, во главе моего народа. Кузена моего мужа, Вапу, принц Кхура выбрал, чтобы тот отвел его к Оракулу, предупреждая нас таким образом о намерении лэддэд украсть наши земли и узурпировать богов. Зачем бы еще все это произошло, кроме как чтобы вверить моим рукам защиту наших священных земель?»

«Маита».

Слово, которое пробормотал Вапа, означало «судьба», но с подтекстом предопределенного богами исхода, того, чего не мог избежать ни один из смертных.

Некоторые из старейшин клана все еще были настроены скептически, но вежливо промолчали. Гварали попытался вернуть дискуссию к плану Этоша устроить эльфам засаду, но Вейядан не собиралась уступать.

Внезапно она встала. Обычно это означало конец совета, и мужчины вокруг нее были поражены такими ее дурными манерами.

«Оставайтесь на месте!» — приказала она. — «Я покажу вам свою маита».

Она пробралась сквозь кольца вождей и воинов. Стоя на краю серой сланцевой плиты, она указала на север. Три горных пика, известные у кочевников как Зубы Торгана, образовывали идеальный ряд. Полдня скачки прямо к ним вели к единственному проходу в Долину Голубых Песков. Эти три горы были так высоки, что их вершины были покрыты никогда не таявшим снегом. Небо над ними с прожилками перистых облаков казалось безбрежным, словно море. Солнце почти скрылось за западной грядой. Садящееся солнце погрузило эти три горы в тень, но окрашивало высокие облака и снежные кончики Зубов оранжевым и малиновым цветом.

«Слушайте меня, Те кто Наверху!», — закричала Адала. — «Пришло время для правосудия! Если я Ваш инструмент, дайте всем знать это! Меня не волнует популярность или слава, Могущественные Боги, только Ваша воля и права моего народа». Она широко раскинула руки. «Покажите мне мою маита. Покажите всем!»

Ее последние слова зазвенели над суровым пейзажем, эхом отразившись от далеких склонов Зубов.

Несколько долгих минут царила тишина, нарушаемая только тихими комментариями нескольких человек позади нее. Затем в ясной шири неба послышался раскат грома.

Мужчины оживились. Они не ожидали услышать или увидеть что-либо. На своем месте позади места Адалы, Вапа склонил голову. Вейядан была Вейядан; он никогда не должен снова сомневаться в ней.

Послышался второй, более громкий, раскат грома, бесконечное число раз отразившись от Столпов Небес. К тому моменту, как стихло эхо, весь совет был на ногах.

Билат прокричал: «Те кто Наверху заговорили! Маита Адалы! Маита Адалы!» Остальные подхватили этот крик, повторяя его как заклинание.

Адала опустила руки и скрестила их на груди. Она тяжело дышала с полными слез глазами. Она верила в свое предназначение, но это проявление божественной благосклонности было ошеломляющим. То, что боги снизошли, чтобы дать такой явный знак перед сомневавшимися среди ее собственного народа — это было величайшим моментом ее жизни.

Гварали приблизился, уважительно остановившись в трех шагах от нее. «Вейядан, мы последуем за тобой», — просто сказал он.

В шести милях от них песчаный зверь пробирался среди каменистых уступов, когда уловил запах армии кочевников. Балансируя между двумя каменными вершинами, он медленно повернул свою угловатую голову, принюхиваясь к бризу. Люди, много людей, но ни намека на эльфов. Предгорья сбивали его с толку, ограничивая его обычное поле зрения и запахи. Зверь уже два дня двигался параллельно эльфам, но должно быть ночью обогнал их. Ему следовало вернуться обратно.

Ноги словно из рулонной стали прыжком сняли чудовище с его насеста, и он начал движение. Зверь двигался так быстро, что разрывал воздух, вызывая раскаты грома на своем пути.

В нескольких милях от него Львица, ведшая свой истощенный отряд, тоже услышала этот гром. Она подняла руку, чтобы остановить колонну. Фаваронас, тащившийся в дюжине метров позади, поспешил к ней.

«Ты слышала это?» — спросил он. — «Ты слышала этот гром?»

Они хорошо знали, что означает такой звук среди ясного неба. Она велела своим офицерам выслать на сотню метров фланговых. «Но следите, чтобы они держались в поле зрения колонны», — предостерегла она.

Она смочила платок несколькими каплями воды, затем предложила тыкву Фаваронасу, пока прикладывала влажную ткань к лицу.

«Что мы сможем сделать, если эта тварь снова нападет? Сработает ли волшебный шар во второй раз?» — спросил Фаваронас.

Кериан пожала плечами, связывая волосы сзади влажным платком. Ее знание волшебных артефактов было ограниченным. Она сменила тему. «Есть ли у тебя идеи, почему это существо так упорно преследует нас?» — спросила Львица.

Ученый не знал. Он знал только то, что рассказал ей ранее, что песчаные звери были дикими животными глубокой пустыни, и редкими. Вне всякого сомнения, эта тварь была хищником, но какой вид хищника будет преследовать вооруженных конных воинов несколько дней и много миль?

«Только двуногие», — сухо сказала Кериан. — «Вот кто, мне кажется, послал этого монстра по нашим следам. Двуногий хищник».

Когда фланговые были на местах, чтобы избежать внезапного нападения или засады, она двинула колонну вперед. Они должны были добраться до Инас-Вакенти за два дня. Все больше и больше она ощущала глупость затеи Гилтаса направить сюда их народ. Даже если окажется, что в долине умеренный климат, она не была их естественным домом, и никогда не будет. Безумные кочевники и кровожадные звери были единственными подходящими обитателями для этих суровых ужасных земель. Эльфам нужны прохладные зеленые леса земель, давших им начало и веками предоставлявших средства к существованию. Без них, не перестанут ли они вскоре быть эльфами?

Как всегда, от мыслей о доме кровь Кериан вскипела. Ей потребовалась вся ее дисциплина, чтобы не отпустить поводья и не направиться безумно галопом в Квалинести, чтобы попытаться освободить эту землю от угнетателей или умереть. Им не место было в Кхуре! Ни пустыня, ни город, ни мифическая долина не были их. Ничего из этого! Им следовало нападать на врагов, осмелившихся вторгнуться в земли их предков!

Гилтас считал, что жизнь более ценна, чем земля. Конечно, Гилтас больше беспокоился о жизни, чем о земле — он родился в королевской семье. Не важно, где он находился, он был Беседующим с Солнцем и Звездами. Он был королем — не важно, где было его королевство.

На протяжении всей своей жизни Кериансерай не знала такой роскоши. Она была бойцом за свою страну и свой народ. Без своей страны или своего народа, что оставалось? Кем она тогда была?

Фаваронас с любопытством наблюдал, как Львица тычками подгоняет своего скакуна. Ее спина была прямой, а подбородок выступал. За время, что он провел с ней, архивариусу довелось узнать эту позу и этот взгляд. Она сдерживала свой гнев. Только две вещи в мире могли привести ее в такую ярость, могли заставить сжаться губы в плотную белую линию: грызущая потеря Квалинести и несогласие с Беседующим. Ему было любопытно, какая из них пожирала ее теперь.